Приближается 70-летний юбилей Великого Октября. Юбилей, с которого начинается история первого в мире социалистического государства. Социалистическая революция. Она стала точкой отсчета существования социализма. На страницах нашей газеты читатели уже знакомились с революционерами, которые находились в ссылке в наших местах и оставили след революционизирующего воздействия на население Сибири. Именно они стали первыми организаторами революционной борьбы в глухих таежных местах. А далее - снова борьба. Интервенция. Сегодня мы начинаем публикацию, подготовленную нашим внештатным корреспондентом М. Фомичевым, о борьбе с колчаковщиной в Сибири и непосредственно на территории нашего района.

Победа Великого Октября и образование первого в мире социалистического государства вызвали у капиталистов всех стран тревогу и страх. Они не могли примириться с фактом существования страны, где власть в свои руки взяли трудящиеся, не хотели лишаться тех громадных прибылей, которые получали в России в результате грабежа и хищнической эксплуатации населения и богатств страны. Поэтому уже с весны 1918 года международный империализм организовал военную интервенцию против молодой Советской республики.

Нападение империалистов на Советскую Россию вдохновило и подтолкнуло внутреннюю контрреволюцию вновь подняться на вооруженную борьбу против Советской власти. Развязанная свергнутыми эксплуататорскими классами гражданская война в конце 1917 - начале 1918 года кончилась для них полным крахом. Собственными силами победить рабочих и крестьян, взявших власть в свои руки, русские капиталисты и помещики не смогли.

Но внутренняя контрреволюция не примирилась с поражением. Она выжидала благоприятного момента, чтобы вновь подняться на борьбу против Советской власти, ненависть к которой росла по мере расширения социалистического преобразования в стране.

И такой момент наступил летом 1918 года, когда развернулась интервенция международного империализма. Все силы внутренней контрреволюции (капиталисты, помещики, кулаки, большинство генералов и офицеров царской армии, верхи казачества, кадеты, меньшевики, эсеры) приветствовали интервентов и объединились с ними для совместной борьбы против Советской власти. Империалисты помогали им создавать антисоветские армии, снабжали их оружием, боеприпасами, обмундированием.

Одновременно с военной интервенцией империалистические государства организовали полную и жесткую экономическую блокаду Советской страны.

Внутри России для борьбы против Советской власти империалисты Антанты использовали 60-тысячный чехословацкий корпус, состоявший из чехов и словаков австро-германской армии, попавших в плен или добровольно перешедших на сторону России во время первой мировой войны.

После заключения Брестского мира (в марте 1918 года) советское правительство разрешило чехословакам эвакуироваться во Францию через Владивосток. Представители Антанты с помощью реакционного командования корпуса и чешских буржуазных лидеров спровоцировали солдат на антисоветский мятеж в Сибири.

25 мая 1918 года белочехи выгрузились на станции Мариинск, вошли в город и при активном участии американской миссии расстреляли почти всех работников Совета рабочих депутатов. На второй день белочехи, поддержанные эсерами и белогвардейцами, захватили г. Новониколаевск (ныне Новосибирск), 29 мая - Канск, Пензу и Сызрань, 31 мая - Петропавловск, Томск и станцию Тайга, в начале июня - Иркутск. Таким образом, к началу июня 1918 года вся Сибирская железнодорожная магистраль до Владивостока была захвачена. Красноярск оказался отрезанным от центра страны и находился во вражеском окружении.

Мятеж чехословацкого корпуса послужил сигналом кулацким восстаниям на Волге, Урале и в Сибири. На всей территории от Волги до Владивостока была свергнута Советская власть. Для успешной борьбы с интервентами и внутренней контрреволюцией Советское государство в конце мая 1918 года объявило мобилизацию рабочих и крестьян в ряды Красной Армии.

Коммунистическая партия развернула гигантскую разъяснительную работу среди трудового населения городов и сел. Она объявила страну военным лагерем, выступила вдохновителем и организатором борьбы рабочего класса и крестьянства за разгром интервентов и внутренней контрреволюции.

Кровавым террором интервенты и белогвардейцы пытались сломить волю и боевой дух сибирских рабочих и крестьян, заставить их подчиниться русским и иностранным капиталистам и отказаться от вооруженной борьбы за свою свободу и независимость.

Особенно жестокий террор был объявлен против коммунистов, перешедших на нелегальное положение и развернувших подпольную деятельность во вражеском тылу. Это делалось для того, чтобы обезглавить народное освободительное движение.

В Красноярской тюрьме были расстреляны видные партийные и советские работники - первые организаторы Советской власти в крае: товарищи Г.С. Вейнбаум, Я.Ф. Дубровинский, А. Г. Перенсон, В.Н. Яковлев, Я. Е. Боград, И. И. Белопольский и другие. Колчаковские палачи зверски замучили самоотверженно и искусно работавших в тылу врага товарищей Зинаиду Константиновну Гущик, Агнию Свищеву, Ангелину Пекаж и многих других героев революционного подполья, имена которых остались неизвестными.

В.И. Ленин внимательно следил за событиями на Восточном фронте. 11 апреля 1919 года он написал исторические “Тезисы ЦК РКП(б) в связи с положением Восточного фронта”, в которых говорилось:

“Победа Колчака на Восточном фронте создает чрезвычайно грозную опасность для Советской республики... Надо напрячь все силы, развернуть революционную энергию, и Колчак будет быстро разбит. Волга, Урал, Сибирь могут и должны быть защищены и отвоеваны”.

Партия большевиков приняла энергичные меры по укреплению Восточного фронта, оказывая ему максимальную помощь. Была увеличена численность войск, дополнительно послано более 20000 коммунистов, 60000 членов профсоюзов и несколько десятков тысяч комсомольцев.

В конце апреля 1919 года борьба с колчаковщиной вступила в решающий этап. Советские войска Восточного фронта под командованием М.В. Фрунзе и члена Реввоенсовета В.В. Куйбышева перешли в контрнаступление. Была освобождена обширная территория между Волгой и предгорьями Урала. Белые несли тяжелые потери. Развивая стремительное наступление, Красная Армия в июле освободила весь Урал и вступила на территорию Сибири.

Наш общий восторг, наша радость по поводу освобождения Урала и вступления красных войск в Сибирь не должны позволить нам успокоиться. Враг далеко еще не уничтожен. Он даже не сломлен окончательно.

Надо напрячь все силы, чтобы изгнать Колчака и японцев с другими иноземными разбойниками из Сибири, и еще большее напряжение сил необходимо, чтобы не дать ему снова и снова начинать своего разбойничьего дела”.

Вдохновляющее послание В.И. Ленина с большим энтузиазмом было встречено сибиряками. Сибирские партийные комитеты организовали и возглавили мощное партизанское движение. Здесь уже с конца 1918 года появились отдельные партизанские отряды, которые впоследствии сливались в крупные армии. В общей сложности, к концу 1919 года в тылу Колчака воевало свыше ста тысяч красных партизан.

На территории Енисейской губернии действовали Южно-Канский, Северо-Канский и на границе с Иркутской губернией Шиткинский партизанские фронты. С сентября 1919 года вместо Южно-Канского начал боевые операции Минусинский фронт. Всей партизанской борьбой на территории Енисейской губернии руководили подпольные комитеты большевиков. Во главе партизанских фронтов и армий стояли талантливые вожаки: А.Д. Кравченко, П.Е. Щетинкин, С.К. Сургуладзе, П.П. Петров, В.А. Уланов, В.И. Гусев, В.Г. Яковенко, Н.М. Буда, Ф.Я. Бабкин, Е.Ф. Рудаков, И.А. Вашкорин и другие.

Огромная роль сибирского партизанского движения состояла в том, что оно оказало Красной Армии неоценимую услугу, помогало громить колчаковщину.

В итоге, совместными героическими усилиями Красной Армии и сибирских партизан колчаковщина была окончательно разгромлена. В начале 1920 года вся Сибирь, в том числе Енисейская губерния, была освобождена от интервентов и белогвардейщины и навсегда стала советской.

Еще в апреле 1919 года В.И. Ленин с гениальной прозорливостью говорил:

“Никогда не победят того народа, в котором рабочие и крестьяне в большинстве своем узнали, почувствовали и увидели, что они отстаивают свою Советскую власть - власть трудящихся, что отстаивают то дело, победа которого им и их детям обеспечит возможность пользоваться всеми благами культуры, всеми созиданиями человеческого труда”.

О борьбе партизан Абанского района (тогда Абанской волости) за восстановление Советской власти рассказывают в своих воспоминаниях участники событий того времени Александр Ксенофонтович Нагайчук и Иван Алексеевич Жуков.

О зарождении партизанского движения в нашем районе в своих воспоминаниях А.К. Нагайчук рассказывает так:

“...После февральской революции пришел с фронта отчим, артиллерист, рядовой, тайно привез винтовку и к ней много патронов, несколько гранат.

Нагайчуку Федору староста вручил повестку явиться в Абан на сборный пункт, а он вместо явки стал скрываться: неделю живет на полях, неделю в тайге, одну ночь дома, другую - у соседей. Приезжает урядник, спрашивает: “Где Федор Нагайчук?” Мама отвечает: “Уехал в Абан, наверное, в солдаты взяли, пока ничего не слышно о нем”.

Политические ссыльные, узнав о свершении февральской революции, двинулись с тайги, Ангары, Чуны, Бирюсы в центр России. Ехали в одиночку, торопились, ехали с семьями, обозами с красным знаменем, прикрепленным к дуге или к передку саней. По приезду в деревню Байкан останавливались на ночевку, и при их появлении сразу сбегался народ и устраивались митинги. Ссыльные кричали: “Да здравствует свобода, долой царя-кровопийцу! Да здравствует пролетарская революция!” Митинги заканчивались революционными пениями “Смело, товарищи, в ногу”.

Так около трех месяцев двигались политические ссыльные через деревню Байкан, и всякий раз проводились митинги, выкрикивались лозунги “Долой царя-монарха!”, “Да здравствует свобода!”.

После митинга разъезжались по дворам ночевать. Ссыльные рассказывали, что царя сбросили, но власть захватили буржуи, порядки остались те же самые, нам нужно готовиться к пролетарской революции, власть должны взять в свои руки рабочий класс и крестьянство, это сделает гражданская война, надо бить буржуев, помещиков, кулаков и всех супостатов, готовить оружие.

У нас всегда ночевали ссыльные и каждый раз вели разговор с отчимом и братом о пролетарской революции. В свою очередь отчим и брат рассказывали ссыльным о настроении солдат-фронтовиков, которые не идут в армию Керенского, дезертируют, воевать за буржуев не хотят”.

В Сибири в 1918 году объявился верховным правителем адмирал Колчак, избрав своей столицей г. Омск. Колчак выпустил свои деньги, ввел непосильные налоги за землю, скот, постройки и объявил мобилизацию в армию мужчин офицерского и младшего командного состава. Население Сибири отказывалось платить налоги и не хотело идти в армию Колчака, предпочитая скрываться от мобилизации.

Скрывались от колчаковской армии Федор Нагайчук и его друг Апанович Данила, старший унтер-офицер, фронтовик первой империалистической войны.

Александр Нагайчук вспоминает: “Вот брат Федор говорит мне: - Ты, Саша, в работники больше не ходи, пускай у кулаков волки работают, а пойдешь ты со мной в тайгу, а то мне в деревне жить нельзя, а в тайге одному скучно и будешь ты у нас связным. Периодически будешь приходить в деревню узнавать, как идут дела.

-Ну, а дальше, как будет, докуда мы будем скрываться? - спрашиваю я.

-Ты не проболтаешься?

-Нет, брат.

-Скоро мы организуем свою армию партизан, тогда все вылезем из тайги и будем воевать с колчаковцами и местными буржуями, кулаками и установим свою власть и свои порядки.

-А где вы возьмете оружие?

Саша Нагайчук согласился пойти в тайгу. “Мама насушила нам сухарей, - вспоминает он, - отчим отдал свою винтовку, взяли дробовик, отошли верст 15 от деревни в глухое таежное место. На берегу речки Почет выкопали землянку, около входной двери сделали одно маленькое оконце, в землянке по бокам две постели из сухой травы, а посередине костер, таган: варить суп и кипятить чай. Когда мы в балагане, у порога всегда находится собака Мурзик, он чутко нас охранял. Перегородили речку Почет, ловили рыбу, убили сохатого, хорошо питались, брали ягоды и кедровые орехи и жили - не надо лучше. Периодически я ходил домой, связывался с Апановичем Данилой через его жену, Веру, возвращался в условленное время в землянку с отчетом, и так продолжалось все лето. Наступил октябрь 1918 года. Будучи в деревне, я узнал, что тасеевцы не дали новобранцев в колчаковскую армию. Тогда из Канска к ним направился колчаковский карательный отряд из 50 человек для расправы с населением.

В Тасеево уже был партизанский отряд, человек 150, которым командовал Яковенко. Апанович и Нагайчук лично переговорили с Яковенко об организации партизанского отряда в селе Апане Абанской волости, договорились держать связь через Асанский отряд партизан, который тоже уже был организован и к тому времени насчитывал около 50 человек, подчинялся Тасееву и располагался на половине дороги между Тасеевым и Апаном, обязуясь оказывать друг другу помощь в случае большого наступления колчаковской армии... Это время и явилось возникновением партизанского движения в Абанской волости - 8 ноября 1918 года”.

Так определяет зарождение партизанского движения в нашем районе в своих воспоминаниях Александр Ксенофонтович Нагайчук.

Обратно из Тасеева Апанович и Нагайчук, вооруженные, ехали открыто как партизаны и попутно заехали в деревню Тара, Абанской волости, там провели открытое собрание граждан, заручившись согласием, что общество будет помогать партизанам, и на этом собрании вступило в отряд восемь человек.

В деревне Тара была организована оружейная мастерская. Партизаны в составе восьми человек выехали в деревню Почет, там провели собрание граждан, где в отряд вступило еще три человека, из деревни Плахино явились в Почет и присоединились к отряду еще два человека, затем из деревень Федино, Байкана, Белой Таежки. В течение нескольких дней отряд собрался 40 человек. “В деревне Байкан в нашем доме, - вспоминает А.К. Нагайчук, - было собрание партизанского отряда. Председателем собрания был Апанович, секретарем Самодуров, а я, за неимением электросвета, светил около стола лучиной. На этом собрании стояли вопросы выборы командира отряда и штаба отряда.

После долгих обсуждений командиром отряда был избран Апанович Данила Антонович. Штаб отряда избран из трех человек: Нагайчук Федор, Монид Григорий и Самодуров Макар.

Постановили: командировать т. Паиста, политссыльного, члена партии большевиков, на Ангару, в Печугскую и Богучанскую волости по вербовке добровольцев в партизанский отряд и оказанию помощи отряду продовольствием - мукой, мясом и другими продуктами, фуражом, оружием, лыжами и доставкой в отряд. Также было решено: завтра, 23 ноября, выехать в село Абан отрядом, обезоружить и арестовать колчаковскую милицию, волостного старшину, попа, забрать все медикаменты в больнице и вернуться в деревню Байкан”.

Через несколько часов стало известно, что в погоне за партизанским отрядом из Абана идет карательный колчаковский отряд, человек 35-40, выручать арестованных начальника милиции, старшину и батюшку и ликвидировать партизанский отряд.

По тревоге партизаны выехали навстречу карательному отряду и сделали засаду на развилке дорог Белая Таежка и Байкан. Партизаны пропустили разведку карателей в тыл партизан и открыли стрельбу по основным силам карателей. Колчаковцы заметили наступающих партизан и струсили, развернули подводы и угнали обратно без оглядки прямо в Абан, а разведчики карателей (три человека) остались в тылу партизан и сдались им в плен. От этих колчаковских разведчиков партизаны узнали, что в Абан прибыла одна рота карателей, примерно 250 человек, командир - майор Скрыпка, начальник штаба - поручик Пальмин. Жители села Абан узнали, какое у карателей оружие и что сами разведчики - насильно мобилизованные крестьяне.

Командование партизан долго обсуждало, что с ними делать и решило отпустить их на все четыре стороны. Так и сделали.

Из села Суздалово прибыл нарочный с известием, что в селе Суздалово создался свой партизанский отряд около 40 человек, и назвали отряд “Суздальским”. Со временем организации партизанских отрядов в Апане и Суздалове у колчаковцев отбило охоту посещать деревни и села северо-западной части Абанской волости. Тогда каратели из Абана переключились на села Долгомостовской волости и стали терроризировать население сборами налогов в колчаковскую казну, заготовкой фуража, мяса, зерна для колчаковской армии. Перед Апанским партизанским отрядом встал вопрос об оказании помощи населению Долгомостовской волости. Штаб отряда решил командировать Апановича Данилу Антоновича в село Долгий Мост для организации там партизанского отряда, который и был создан в начале января 1919 года при активном участии большевиков Кобрина, Говарска, Волобуева, Шпиндера, Сморгуленко, Соловьева и других.

На общем собрании крестьян села Долгий Мост, деревень Панакачет, Лазарево, Тибишет, Капкара было вынесено постановление: поддержать восставших всем необходимым, а в случае нападения белых войск защищать до последней капли крови вместе с восставшими бойцами. Помещение школы села Долгий Мост было занято партизанами под штаб.

На общем собрании партизан командиром отряда избран Апанович Данила, заместителем командира - Шпиндер Осип, начальником штаба - Васильев Антон. Согласно постановлению крестьян села Долгий Мост весь отряд партизан был расквартирован для питания и отдыха по дворам. Было принято обращение ко всем гражданам волости о добровольном вступлении в отряд народных мстителей-партизан.

Через несколько дней прибыли добровольцы из деревень Пушкино, Хандальска, Турово - более 30 человек. В отряд ежедневно прибывало по 10-15 человек добровольцев.

Приступили к сбору оружия у населения. Изготовили макет орудия и несколько деревянных пулеметов (трещеток) и держали их под строгим секретом, так как имелись шпионы, передававшие сведения белым в село Абан. Население принимало деревянные орудия и пулеметы за настоящие, вводило в заблуждение и белых.

В нанесенных сугробах снега возле поскотины, по абанскому тракту и на кладбище партизаны выкопали окопы, хода сообщения и места засад. В кладбищенской часовне устроили караульное помещение. Впереди окопов стоял верховой пост, а еще дальше два лыжника. В ночное время в окопах находилось до 50 человек бойцов, а в штабе постоянно дежурило не меньше 50 человек и 10-15 запряженных подвод для быстрого прибытия на позицию на случай тревоги.

С образованием Долгомостовского партизанского отряда гарнизону колчаковцев стало труднее. Фронт партизан расширился.

Зимниковская позиция партизан была сравнительно хорошо оборудована, но из-за предательства со стороны начальника штаба Зимниковского отряда Самодурова и командира Суздальского отряда Залевского бой у деревни Зимник для партизан был неудачным. Они вынуждены были с боем отступать, оставив на поле 27 человек убитыми. Колчаковцев было убито 16 человек. За провал зимниковского боя Макар Самодуров и Залевский Захар были расстреляны.

Делали партизаны и рейды в тыл врага. Так, по решению командования Долгомостовского партизанского отряда 1 апреля 1919 года была выделена группа партизан в количестве 20 человек под командованием учителя Соловьева с заданием проникнуть в тыл белых для сбора колчаковских дезертиров, оружия и выяснить отношение населения к партизанам.

3 апреля группа выступила через деревни Пушкино, Павловку, Кольцово, Турово и дошла до деревни Ивановской. Из деревни Кольцово крестьяне сообщили партизанам, что в Турово прибыла рота белых во главе с абанским карателем, поручиком Пальминым с целью уничтожения партизан.

К группе Соловьева в эти дни присоединилось пять колчаковских дезертиров с винтовками и патронами, и в группе стало 25 человек. Партизаны решили дать бой белым, которые побоялись преследовать партизан и дальше Турово не пошли, но обратный путь в село Долгий Мост партизанам был отрезан. Тогда партизаны решили пробираться в село Долгий Мост окружным путем через деревни Алексеевка, Козловка на Капкару. По пути к отряду Соловьева присоединились партизаны из деревни Лапино в составе 15 человек под командованием Григоровича, все вооруженные японскими винтовками и все дезертировавшие из колчаковской армии. В отряде Соловьева стало 40 человек.

На коротком совещании партизаны решили сделать налет на село Стретенское, обезоружить милицию, захватить почту и волостное управление. Проехав деревню Байкалово, отряд разбился на три группы: первая во главе с Соловьевым должна была занять волостное управление, вторая, во главе с Григоровичем почту и милицию, а третья, во главе с Жуковым, должна была занять лавку торговца Беляева (по воспоминаниям А.И. Жукова - Белявского), взять необходимые для партизан товары: валенки, сапоги, шапки, кожтовары, махорку. Каждая из групп свою задачу выполнила и направилась в Долгий Мост не окружным путем, а через Кучерово (Партизаны изменили маршрут из-за боязни нападения белых на село Долгий Мост).

По пути следования партизаны в деревне Ивановской вечером застали сельский сход, на котором по приказу колчаковского гарнизона было собрано 25 пудов овса, 3 пуда мяса, 2 пуда сала, 5 возов сена для белой армии. Партизанским отрядом все это было изъято как военные трофеи, а в оправдание дали расписку и письмо Пальмину следующего содержания: “... Пальмин! Хотя ты большая сволочь, мучаешь и обираешь крестьян, но мы шлем тебе партизанский привет и спасибо, что стараешься заготовлять для нас продовольствие и фураж. Крестьян не трогай, а также старика-старосту. Они не виноваты. Все взято партизанами под силой оружия. Старайся и дальше. Командир Соловьев, секретарь Жуков”.

С забранными трофеями отряд партизан благополучно прибыл в село Долгий Мост. За то, что партизаны забрали продукты, собранные для белой армии, старосте деревни Ивановской, старику Шимановичу, белые всыпали 50 шомполов и хотели расстрелять, да его отстояли абанские дружинники-кулаки.

Каратели Абанского гарнизона решили сделать наступление на село Долгий Мост, занятое партизанами. Разведка партизан донесла, что белые 7 апреля (1919 года) вступили в Турово и двигаются на Долгий Мост в составе двух рот.

В Долгом Мосту было поднято все население, на девяти километрах абанского тракта сделан завал дороги и засада возле поскотины. В снегу сделаны окопы, а впереди окопов было уложено около трехсот борон вверх зубьями, а также уложены бороны в двух километрах дороги.

Соловьев с тридцатью партизанами в ночь на 8 апреля (1919 г.) отбыл в деревню Пушкино, но там был внезапно атакован белыми. В завязавшемся бою было убито и ранено много мирного населения.

Остальные партизаны сумели без потерь добраться до Долгого Моста, где все партизаны и все население села уже были готовы дать отпор карателям. Одна рота белых, встретив сопротивление конного партизанского отряда в деревне Залипье, трусливо возвратилась в Абан, а другая, боясь очутиться в кольце партизан, отступила на село Турово, а затем тоже в Абан. Так сорвался план карателей Пальмина уничтожить Долгомостовский партизанский отряд.

Свою злобу каратели выместили на телах убитых партизан. В Долгий Мост рано утром 9 апреля из деревни Пушкино была доставлена подвода с истерзанными телами партизан Соловьева и двух других с запиской начальника карательного отряда Пальмина такого содержания: “Примите, партизаны, заготовленное нами мясо для вашей армии”.

Смертью Соловьева и других партизан, погибших в расцвете сил, были в отряде сильно взволнованы и поклялись над их телами отомстить жестоко белым гадам.

Тело отважного партизана Соловьева с честью было похоронено на Долгомостовском кладбище.

10 апреля 1919 года все части Долгомостовского отряда партизан провели митинг, на котором решили перенести позицию в деревню Пушкино, как более удобную в стратегическом отношении: ближе к Абанскому гарнизону белых и удобнее для связи с Апанским н Кучеровским партизанскими отрядами. 11 апреля в деревню Пушкино прибыло 110 партизан, заняли позицию в сторону Абана, вырыв в снегу по опушке леса окопы и хода сообщения, выставили конную и пешую разведку. 12 апреля провели собрание, на котором избрали начальником отряда Волобуева Василия, рабочего-большевика, помощником командира отряда Симутова Александра, секретарем Жукова Алексея. Отряд именовался 2-й Пушкинский передвижной отряд с подчинением командованию Апанского батальона, а Апанович Данила Антонович отбыл в село Абан в свой партизанский отряд. Во 2-м Пушкинском отряде установили строгую военную дисциплину, разбили на две роты, а роты на взводы, назначили командиров рот и взводов, организовали взвод кавалерии под командованием Капельщикова Макара.

15 апреля из Апанского отряда прибыло 25 лыжников - чунарей-охотников в белых маскировочных халатах. Лыжная команда несла ночное дежурство, охраняла партизанскую позицию. Этот отряд, под командованием Зенинского Иосифа, ссыльного поселенца, смелого и дисциплинированного, осуществлял ежедневную связь с Апанским и Кучеровским партизанскими отрядами. Эта команда была грозой для белых абанского гарнизона карателей, не давала им выезжать из Абана для совершения своих злодейских дел. Тогда каратели решили расправиться с партизанами. 23 апреля партизанская разведка донесла о предполагаемом наступлении белых на партизан. Первая рота партизан была спешно переброшена в деревню Залипье, которая стояла на половине дороги между Пушкино и Абаном, и устроили там засаду. Просидев в засаде трое суток и ожидании белых, рота возвратилась в Пушкино. Белые побоялись осуществить свою затею.

Для пополнения своих сил в занятых партизанами деревнях 25 апреля 1919 года была проведена мобилизация граждан рождения 1894-1895 годов, и Пушкинский отряд увеличился до 200 человек.

28 апреля было послано 50 человек верховых в помощь Кучеровскому отряду под командованием Симутова Александра. Кучеровский отряд совместно с прибывшими верховыми партизанами отбили наступление белых карателей.

Командование Апанского партизанского батальона решило выкурить из села Абан колчаковский гарнизон, наказать местную контрреволюцию (купцов, кулаков, дружинников).

За шесть месяцев существования трех партизанских отрядов (Абанского, Суздальского, Долгомостовского) собралось около 500 человек, но плоховато было с оружием: ни одного пулемета, ни одной пушки, почти нет гранат, на пятьсот человек двести винтовок и очень мало патронов к ним. Большинство партизан было вооружено гладкоствольными охотничьими ружьями с небольшим количеством зарядов.

7 мая на рассвете Долгомостовский отряд перешел ручей Татанчик, стал продвигаться к селу Абан и, когда стало заметно окраину села, цепь партизан залегла в ожидании боя. Утро было ясное, прохладное, отчетливо слышны лай собак и пение петухов, вдали на полях слышно токование тетеревов, а в селе Абан - тишина.

Один из крестьян, конечно, активный дружинник, заметил вооруженных партизан, бросил пилу и топор и побежал в Абан, а стрелять по нему нельзя, чтобы не ввести и заблуждение другие отряды и чтобы не обнаружить свой отряд партизан.

Через двадцать минут зазвонил церковный колокол тревогу. Партизанам было приказано (командиром отряда т. Волобуевым) начать немедленный отход к ручью Татанчик. Когда партизаны перебрались на другую сторону ручья, все задержанные абанские граждане были отпущены, а партизанский отряд начал быстро отступать к заимке и к деревне Петропавловка. Наступление на Абан 7 мая 1919 года не состоялось, так как силы белых значительно превосходили силы партизан, примерно в двадцать раз.

У деревни Сенное отступающий партизанский отряд встретил связной Апанского батальона с приказом прибыть всему отступающему отряду в деревню Канарай, там пополнить силы партизан и начать новое наступление на Абан 8 мая. Ночью партизаны двинулись в наступление на Абан. Кавалерия партизан захватила несколько абанских улиц (Татарскую, Низовскую и другие), но удержаться не смогла, так как с каждого дома в Абане стреляли расквартированные солдаты и дружинники.

Пехота Апанского и приданного Асанского отрядов подошла к Абану на 300-400 метров, залегла, ведя перестрелку с окопами белых, но захватить их не удалось, так как место перед окопами чистое, хорошо простреливаемое белыми из винтовок и пулеметов.

“Как ни печально, - вспоминает Александр Ксенофонтович Нагайчук, - исход боя был таков: 52 человека убитых партизан, 10 человек ранено, и десятка два убито и потеряно лошадей. Кавалерия и пехота, которые хотели прорваться в село Абан по мосту, попали под пулеметный огонь белых из дзота, а Асанский отряд, вышедший из леса и перебегавший степь, тоже попал под пулеметную очередь из церковной каланчи”.

Белые из Абана в погоню за отступающими партизанами не пошли, а начали сразу укрепляться, окапываться, вырубили лес и рощу со стороны зимниковской дороги.

“Так закончилось неудачное наступление 8 мая из-за неудачного начала его 7 мая, когда белые совсем не ожидали и могли быть захвачены врасплох, и победа была бы обеспечена” - так оценивает результаты боя партизан с колчаковским гарнизоном в Абане А.К. Нагайчук, сам лично искусно исполнивший роль юного партизанского разведчика и доставивший важные сведения командованию Апанского партизанского батальона (лично Апановичу) о расположении карателей Абанского гарнизона и их огневых точках.

10 мая 1919 года Апанским партизанским батальоном было принято решение: Долгомостовскому отряду занять позицию у села Турово в 20 километрах от Абана, Апанскому отряду - в деревне Зимник, в 12 километрах от Абана. Асанскому отряду объединиться с Суздальским отрядом и занять позицию в деревне Никольской, в 12 километрах от Абана, так чтобы белые в Абане были изолированы.

Кавалерия партизанских отрядов круглосуточно патрулировала вокруг Абана, парализовав всю деятельность колчаковского гарнизона, не давая абанским дружинникам-кулакам производить полевые работы. Тогда дружинники стали брать на поля солдат для охраны. Партизаны подстерегали их на заимках, делали засады на дорогах, брали дружинников в плен, угоняли скот, увозили хлеб. Например, у дружинников-кулаков Турова Михаила Карповича и Турова Егора Денисовича на заимке захватили 15 лошадей, 30 голов крупного рогатого скота, 70 овец, все это угнали и село Турово в партизанский отряд. Лошадей партизаны раздали беднякам, а скот и овцы пошли на питание партизанам.

После того, как партизаны сделали попытку захватить Абан, а затем начали вылавливать по заимкам дружинников и делать отчаянные налеты среди белого дня в центр Абана, а ночью снимать часовых с постов и увозить их оружие, сами оставаясь неуязвимыми, белые стали серьезно укрепляться. Копали окопы вокруг Абана в общей сложности до двух километров, устанавливали дополнительно на крышах домов пулеметы.

Если несколько месяцев назад офицеры и солдаты карательного отряда были расквартированы по частным квартирам села Абана, ели, спали и вдоволь развлекались с кулацкими и купеческими дочками, то теперь день и ночь находились в землянках, окопах, блиндажах и в караульных помещениях, но все это не спасло карателей от возмездия за их злодеяния.

В Абане жил ссыльный Хайзер, лет сорока пяти, но национальности еврей, который напросился в партизанский отряд. Его приняли, но подозревали: не шпион ли он Пальмина? Ведь по национальности Пальмин - тоже еврей. Через несколько дней после исчезновения Хайзера из Абана, по распоряжению Пальмина, его двухлетнюю дочку подняли на штыки на глазах у матери, и она умерла мучительной смертью, а затем расстреляли и жену Хайзера. Когда эти зверства дошли до Апанского партизанского отряда, Хайзер долго мучился, переживая тяжелую утрату, но затем выступил на митинге и дал клятву, что он не успокоится до тех пор, пока не уничтожит сто негодяев за свою жену и маленькую дочь. После этого подозрение исчезло, а Хайзер каждую ночь стал посещать Абан и привозить две-три винтовки, две-три сотни патронов. Так было первую, вторую, пятую и десятую ночь.

Командир партизанского батальона Апанович Данила Антонович спрашивает его:

-Слушай, Хайзер, у тебя склад что ли в Абане? Много ли у тебя еще винтовок? Чтобы тебе быстрей перевозить их, возьми несколько парней с собой.

-Нет, парни могут помешать, - отвечает Хайзер.

-Ну, а как тебе удается почти каждый раз привозить винтовки, патроны?

Хайзер вошел в роль и рассказал:

-Я хорошо знаю расположение постов караулов карателей. Знаю, где и как можно проехать, пройти. Коня привязываю в гумне или кустах, а сам ползком подбираюсь поближе и выслеживаю негодяев. Ночью подползаю к часовому и кинжалом... Потом подкрадываюсь в караульное помещение, если там один-два, выжидаю, пока один выйдет на улицу, потом другого... И все это делаю без шума, без выстрела и лишней паники. Винтовки, патроны соберу - в седло и поехал. Вот так.

-Ну, это замечательно, а поучить нашу молодежь ходить в разведку нужно, - сказал Апанович, - и вам, товарищ Хайзер, придется заняться с нашими разведчиками.

Еще был в партизанском отряде Коля Герц, бывший военнопленный, по национальности мадьяр. Он был в отряде заместителем командира кавалерийского эскадрона, у него был собственный конь, масти гнедой, невысокого роста, но длинный, сибирской породы, выносливый, быстро бегал, особенно галопом, бывало, никто не мог угнаться за ним. Коля то и дело занимался со своим гнедком. Научил его стоять без привязи там, где поставят, ходить по лестницам, заходить в дом, ложиться и из-за него вести огонь но противнику. Создавалось такое впечатление, что Коля и конь друг друга понимают и друг другу помогают.

Когда погоня проскакала мимо магазина вверх по улице, считая, что партизан ускакал, Коля выезжает из магазина, поворачивает па Наземную улицу, на Воробьевскую дорогу, на которой в трех верстах от поскотины был пост карателей. Один солдат с винтовкой на изготовку кричит:

-Стой, стой, а то стрелять буду!

-Подожди стрелять, - крикнул Коля, - вы не видели здесь партизана?

-Нет, - ответили опешившие солдаты, признавая партизана за дружинника.

-Вот что, вы ложитесь вот здесь, - указал им место, - а я поеду в тот лесок, подождем, сейчас должен подъехать.

Когда солдаты полегли, Николай Герц перестрелял их в упор из нагана, как косачей на зимней охоте, взял три винтовки, все патроны, гранаты, сел верхом на Гнедка и приехал к вечеру в Апан, к партизанам.

Партизаны Туровского отряда успешно оперировали в тылу белых, Устьянской н Стретенской волостях, организовывали засады на дорогах движения колчаковских карательных отрядов. Так, например, 31 мая 1919 года команда в числе 20 человек, организовав засаду на Истринском мосту (что на половине дороги между Абаном и Устьянском), заставила возвратиться обратно в Устьянск две роты карателей, шедших на подкрепление абанского колчаковского гарнизона. Каратели вначале подорвались па фугасах, изготовленных партизаном Ключниковым, а затем попали под губительный ружейный огонь партизан. Понеся потери, каратели возвратились в Устьянск, а на другой день вырубили всю чащу леса на 400 метров по обе стороны от насыпи дороги большой и малой реки Истры. Белые после партизанской засады у Истринского моста все подозрительные места на пути их движения сперва обстреливали из пулеметов, а потом проезжали.

В июне 1919 года партизаны Туровского отряда совместно с Кучеровским партизанским отрядом провели успешный бой с чехословаками на мосту реки Тибишет.

Колчаковское белогвардейское командование совместно с иностранным легионом бывших военнопленных чехословаков решило окончательно разгромить партизанские отряды Сибири летом 1919 года и освободить свои войска для посылки против наступающей Красной Армии.

Со станции Тинская по тракту через село Кучерово на Долгий Мост выступил новый отряд чехословаков в количестве 2500 человек (из которых 600 кавалеристов), вооруженных винтовками и пулеметами с большим количеством боеприпасов и двумя трехдюймовыми пушками.

Командование колчаковской белой армии на ликвидацию партизан направило трехтысячный отряд под командованием вновь испеченного казачьего атамана Красильникова, бывшего в царское время в Сибири землемером-топографом, исходившим тайгу вдоль и поперек при нарезке переселенцам земельных участков.

Красильников получил от Колчака хорошее военное снаряжение: 12 пулеметов, 4 орудия, достаточное количество боеприпасов и продовольствия.

Карательный отряд Красильникова двинулся из города Канска по дороге на село Тасеево с целью уничтожить главные силы партизан. Карателей-красильниковцев провожали с благословением архиерея, с иконами и музыкой. Многие офицерские жены и женщины легкого поведения изъявили желание поехать с офицерами, посмотреть и полюбоваться, как будут ловить и вешать партизан.

На своем пути красильниковцы сожгли деревни Канарай, Хандалу, Топол, Сухово, а также половину Тасеева. Грабили имущество крестьян, расстреливали и вешали семьи партизан и пособников партизанского движения.

На колодезных журавлях, на воротах висели трупы повешенных, убирать их каратели не разрешали, старались нагнать больше страху на население.

Командование Тасеевского партизанского полка под руководством старого большевика Буда Николая Мартемьяновича разгадало намерение карателей и, чтобы понести меньше жертв партизан и мирного населения, решило отступить из Тасеева на реку Кайтым, которая впадает в Бирюсу.

На реке Кайтым произошел знаменитый Кайтымский бой - гордость партизан Северо-Канского фронта, в котором участвовали партизаны Тасеевского полка, Асанского партизанского отряда, часть лучших партизанских сил Апанского батальона и Кучеровского партизанского отряда. Было соединено под единым командованием до 1500 человек партизан и до 1000 человек из партизанских семей.

На Кайтыме возле мельницы вдоль дороги были выкопаны по правилам военной техники блиндажи, ходы сообщения версты на полторы, распределены обязанности на время боя в окопах. На каждое гладкоствольное ружье, ввиду недостачи патронов-гильз, было назначено два человека: один стрелял, а другой сидел рядом и заряжал патроны. Стрелять была команда только в цель, без промаха, по сигналу кукушки: первый раз - подготовиться, второй - брать на прицел, по третьему - бить карателей осторожно, чтобы не убивать крестьян-подводчиков.

Когда гусары, казаки, пехота на подводах переехали плотину, доехали до края засады, растянувшись версты на три, закуковала кукушка.

Партизаны открыли по карателям меткий огонь, подводчики поняли и сразу попадали с телег, а карателям бежать некуда: с одной стороны дороги крутая высокая гора, а с другой пруд реки Кайтым, а впереди и сзади заслон из лошадей и телег. Каратели как мишени крутились на месте, бежать - некуда, стрелять тоже непонятно куда, когда сам находишься под огнем на открытом месте.

Бой начался 28 июня 1919 года в два часа и длился до десяти часов вечера. Вначале каратели били из орудий, затем из пулеметов, но тайга большая, гора высокая, и вреда партизанам причинили немного. В то же время партизаны зорко следили за движением противника и, как только белые подходили на 100-200 метров, партизаны открывали меткий огонь, вынуждая карателей к отступлению.

И так длилось целый день, ряды трупов карателей все росли и росли. Командование партизан во второй половине дня выделило человек 500 в боевую группу, которая зашла с правого фланга и стала теснить белых к реке, сжимать кольцо, отбив при этом одно орудие и пять пулеметов.

Белые дрогнули и, не выдержав натиска партизан, боясь полного окружения, стали отходить. К десяти часам вечера каратели позорно бежали, оставив на поле боя убитыми и ранеными сотни солдат и офицеров, в том числе 15 жен офицеров. Среди захваченных трофеев оказался труп полковника, которого каратели запаяли в цинковый гроб и возили с собой, как реликвию, а на остановках священники читали псалтырь.

Разгром противника был полный. Две роты карателей, посланные в обход партизан, заблудились в тайге. Измученные, голодные, оборванные, вернулись через неделю и сдались в плен без боя.

После Кайтымского боя партизаны три дня подбирали трупы белогвардейцев. 683 трупа было сожжено, более 1000 было ранено, 300 белогвардейцев было взято в плен. На поле боя осталось 1307 винтовок, 3 пулемета, огромное количество патронов, гранат, револьверов и других трофеев. Партизаны в Кайтымском бою потеряли 14 человек убитыми и 19 ранеными. Павших в бою товарищей с почестями похоронили недалеко от Кайтымской мельницы. На щитах у могилы были указаны имена погибших и сделана надпись: “Вечная память погибшим товарищам за власть Советов, за свободу и счастье народа”.

Через несколько дней после Кайтымского боя, оправившись и пополнив свои ряды новыми силами, колчаковцы предприняли новое наступление на партизан. Под прикрытием сильного артиллерийского и пулеметного огня каратели ринулись на партизанские окопы. Каково же было их удивление, когда они не обнаружили в окопах ни одного партизана и нашли лишь оставленные партизанами телеги.

Озлобленные новой неудачей, колчаковцы расстреляли семью мельника, спалили мельницу и уничтожили оставленный партизанами обоз. Идти в глубь тайги за партизанами каратели не решились и повернули обратно несолоно хлебавши.

Командование же партизанской армии в спешном порядке, свернув свои обозы, решило отойти в глубь тайги к реке Бирюса (Она).

Чтобы спастись от внезапного нападения белых, после Кайтымского боя, все трудоспособные люди шли впереди и расчищали дорогу обозу, а затем, после прохождения обоза, дорогу снопа заваливали лесом.

Путь партизан на Бирюсу оказался очень трудным: горелая тайга, огромные лесные завалы, топкие заболоченные места.

Шли по колено в воде, неся на руках вооружение, раненых, детей. Не одна мать оставила на этом мучительном пути под сосной или под пихтой своего ребенка, прикрыв тело младенца берестой или мхом.

Вскоре после Кайтымского боя партизанский штаб получил известие, что белые отходят к Канску.

В первых числах июля 1919 года партизанская армия вышла из тайги.

Командование Апанского партизанского отряда, насчитывавшего 800 человек, решило, что соотношение сил с наступающими белочешскими карателями не в пользу партизан, поэтому тоже издало приказ отступать. По разработанному плану штабом батальона 13 июля 1919 года начался отход Апанского партизанского отряда по маршруту: из села Апан через деревни Байкан, Почет, Плахино на конечный пункт Федино. Дальше пути уже нет - тайга, множество приточных речек Бирюсы, горные хребты и угрюмые скалы.

Нужно было пройти от села Апан до деревни Федино расстояние в 82 версты за двое суток по разбитой дороге, по которой вместе с партизанами на телегах двигались их семьи. Люди уводили с собой и скот. Телеги часто переворачивались верх колесами, дети плакали, скот ревел и убегал - таков был трудный путь отступления.

А тем временем рано утром 15 июля 1919 года на окраине села Апан появились белочехи. Зайдя в село, они дали несколько очередей из пулеметов по всем улицам. По распоряжению коменданта чешского отряда все оставшееся население села было собрано на церковной площади. Чешский полковник поднялся на одну из телег и на ломаном русском языке произнес речь, желая узнать, где партизаны. Кто-то и толпы осмелился и сказал: “Мы не знаем, господин, были партизаны, много было, и ушли”.

Сутки чешские солдаты хозяйничали в селе. Прямо во дворах, на улицах резали свиней, коров, телушек, теребили кур, разжигали костры, палили, смолили, закладывали в свои котлы, а многие в солдатских котелках варили, жарили, парили. Тащили из каждого дома хлеб, крынки молока, масло, сметану, яйца. Хорошо, что на другой день ранним утром голодная свора двинулась в Асанск с расчетом вернуться на железную дорогу, от которой они отрывались с неохотой.

Во время нашествия белочешских карателей отличился замечательный партизанский разведчик большевик Малышенко Осип (так говорил Ф. Нагайчук, а по воспоминаниям А.И. Жукова, Малашенко Афанасий). Кто прав, установить не удалось, но разведчик такой был.

Малышенко работал в Туровском обществе потребителей и часто ездил в города Канск и Иланск за товарами для общества потребителей, а вместе с товарами привозил для партизан нужные сведения, а также порох, свинец, капсюли и медикаменты. Под видом заготовителя кожсырья и пушнины ездил по селам и деревням, вел разведку и ежедневно давал партизанским отрядам сведения через конспиративную явку в разных местах (в лавке, в поле, в лесу). Чтобы отвлечь подозрение белых, партизаны инсценировали расстрел Малышенко за шпионаж, да общество села Турово вынесло одобрение и поручилось за Малышенко в том, что он не вмешается ни в какие дела, кроме торговой работы, и партизаны отступились от Малышенко. Знал об этом небольшой круг партизан, а оставшийся в селе Турово Осип с успехом продолжал помогать партизанам. Как специалист - кузнец и слесарь, он организовал в кузнице мастерскую по ремонту оружия, ковали из железа пики и рогатины для вооружения партизан.

Узнав, что очень много чехословаков со станции Тинская двинулось через село Кучерово на Долгий Мост для ликвидации партизанских отрядов, Малышенко выехал навстречу чехам, но был задержан ими в деревне Табагашет (по воспоминаниям А. И. Жукова, возле деревни Алексеевка) и доставлен к чешскому полковнику. Легковая машина полковника в связи с бездорожьем вышла из строя, и восстановить ее сам шофер не мог.

На допросе разведчик назвался слесарем-медником, разъезжающим по деревням и зарабатывающим на пропитание себе и семье тем, что чинит замки, паяет кастрюли и чугуны, лудит самовары и что им крестьяне очень довольны, так как нового в настоящее время не достанешь. Полковник предложил Малышенко помочь его шоферу исправить автомашину, и тогда “твоя будет отпущен на все четыре стороны” под честное слово чешского офицера.

Малышенко совместно с чешским шофером сделали требуемый ремонт, завели автомобиль и подъехали к штабу. Полковник, хорошо говоривший по-русски, поблагодарил, потряс руку Осипу и сказал: “Ви будете свободны, но больше не попадайся”. И Малышенко свободно ушел. Ремонтируя автомашину, он при разговорах с шофером разведал точно состав чешского отряда, какое у них оружие и маршрут движения. Эти сведения немедленно были доставлены командованию партизан.

Наутро, переодевшись крестьянином, едущим из церкви на лошади, запряженной в телегу, Малышенко Осип поехал навстречу движущимся чехословацким войскам с целью проследить их действия. Возле деревни Тибишет встретился с чехами, был опознан и вторично задержан, но чешский полковник вторично освободил его с условием больше не попадаться.

Малышенко, оставив телегу в деревне Тибишет, верхом поскакал в деревню Королево и вторично с нарочным донес командованию партизан о том, что чехи прибыли в село Долгий Мост и далее двигаются на Абан и что сам он дважды был арестован чехами и отпущен за ремонт автомашины чешского полковника, но продолжает следить за движением чехов.

Возле деревни Пушкино Малышенко был задержан в третий раз. Когда привели его к полковнику, там уже находились предатели, бежавшие от партизан к белым, туровские жители, которые хорошо знали Осипа и предали его, подтвердив полковнику, что он большевик, партизанский разведчик. Малышенко был арестован и под конвоем десяти человек чехов отправлен в Абан колчаковскому карателю Пальмину на расправу.

Белочехи за отступившими партизанами не пошли. Но как только они покинули Апан, в тот же день в село врывается колчаковский карательный отряд Абанского гарнизона во главе с Пальминым и его подручным, бывшим жителем деревни Байкан, прапорщиком Волосовым.

Окружив село, каратели решили провести на церковной площади села своеобразный митинг “дружбы”, на котором Пальмин призывал оставшееся в селе население “ловить партизан, вязать их и направлять в Абан”, а самим партизанам рекомендовал явиться с повинной, обещая никого не трогать. Разумеется, таких не нашлось. После недолгого пребывания в селе Апан, каратели Пальмина выступили в погоню за партизанами в деревню Почет.

Поздним вечером 16 июля 1919 года каратели прибыли в Почет, оцепили его, а зайдя в деревню, начали хозяйничать: пооткрывали амбары, брали хлеб, фураж, резали скот - варили ужин.

Утром 17 июля 1919 года пальминский отряд двинулся в Плахино, что в 18 километрах от Почета. Ехали каратели спокойно на подводах, сидели, лежали, кто-то гудел себе под нос мелодию, кто-то насвистывал вальс, курили, спорили и не ожидали, что, не доезжая три версты до деревни Плахино, их кавалерия наткнется на заставу партизан. Когда разведка карателей подошла на 50 метров, а остальная кавалерия была метрах в ста, грохнул залп, второй, третий, десятый. Пока отряд белых развернулся, принял боевой порядок и начал стрелять, партизан и след простыл.

Бой продолжался не более 5 минут. Белых было убито 20 человек. У партизан один человек был ранен, и остался котел недоеденного супа, который белые опрокинули. После этого боя каратели сплошной цепью оцепили деревню Плахино, с яростью врывались в каждый дом, разыскивая партизан. К сожалению, каратели задержали в амбаре спящего партизана Зуева Трофима. Сначала его избили до потери сознания, а затем повесили на воротной перекладине.

Из деревни Плахино карательный отряд Пальмина направился в деревню Федино, но не доехали полверсты до этой деревни, остановились, побоявшись новой засады партизан возле горы, развернулись и погнали без оглядки в деревню Почет мимо деревни Плахино.

В деревню Почет каратели прибыли поздно вечером, переночевали, а утром стали наводить “порядок”. Резали скот, несколько стариков выпороли шомполами, сожгли избу партизана Осипова Андрея. Абанские дружинники грабили все: хлеб, одежду, фураж, овчины, самовары, плуги, запрягали лошадей, нагружали награбленное и увозили. Пальмин предложил подводчикам брать что им хочется, только бы не в тягость лошадям, на которых поедут солдаты.

Каратели Пальмина мстили партизанским семьям. В деревне Байкан Пальмин приказал всыпать 50 шомполов матери Нагайчуков, а затем арестовать ее и увезти в тюрьму города Канска и выпустить тогда, когда сыновья и муж придут с повинной. Окровавленную и без сознания женщину - мать партизан Нагайчуков забрали, а избу и всю надворную постройку подожгли. Трое малолетних детей, перепуганных насмерть, убежали в лес.

Варварскую расправу учинили каратели Пальмина на хуторе командира партизан Апановича. Приехали человек 20 верховых, весь скот угнали, а дом с надворными постройками подожгли. Разграбили еще 10 дворов партизанских семей и уехали.

Белогвардейцы и дружинники Абанского гарнизона, узнав, что партизаны Долгомостовского отряда отступили в Тасеево, незамедлительно явились в село Долгий Мост и в другие села и деревни Долгомостовской волости, учинили расправу и грабеж мирных жителей, в первую очередь семей партизан.

В селе Долгий Мост каратели забрали шедшего по улице села старика-крестьянина Корнея Федотова. Посадили его в тарантас к сидевшим в нем офицеру и двум казакам. Офицер смотрел в список партизан села Долгий Мост и приказывал Федотову указывать их дома (и в частности, где живет Родников Алексей Иванович). Федотов с перепугу указал вместо дома Родникова Алексея Ивановича на дом его дяди Родникова Алексея Родионовича. Каратели, ворвавшись в дом, нашли верхнюю одежду и полевую сумку их сына Егора, командира взвода партизан, успевшего скрыться в гумне. В полевой сумке Егора находились списки партизан его взвода с вымышленными фамилиями.

Так протащили Егора по многим улицам села, пока доехали обратно до его дома. За время, пока мучили Егора, в его доме поселился лазарет, который возглавлял врач и две сестры. Врач привел в чувство мать, жену Егора, а отца забинтовал. Егор Родников едва мог стоять, изрубленный казацкими плетьми. Лицо его было изуродовано до неузнаваемости. Егора завели во двор, и офицер потребовал с него 2000 рублей (тогда его отпустят, а иначе - повесят). Врач вышел на крыльцо и услышал, как Егор просил отца найти 2000 рублей для спасения от смерти. Он обозвал офицера бандитом с большой дороги.

Получилось все так быстро и неожиданно, что офицер и солдаты сразу растерялись. Но через минуту офицер погнался за Егором, даже не расстегнув кобуры с наганом, надеялся догнать, вернуть живого и повесить.

Егор, собрав силы, сбросил сапоги с гвоздями, задыхаясь, пополз в глубь ельника и скрылся от погони карателей. Когда офицер вернулся в ограду Родниковых и приказал немедля уничтожить всю семью Егора и сжечь всю усадьбу, на крыльцо вышел врач, смеясь до упаду, назвал офицера и солдат бабами и растяпами, а партизана Егора - героем, который, замученный и полумертвый, сумел бежать от карателей.

“Сейчас же убирайтесь с этого двора, - сказал врач, - я доложу командиру полка, как вы, офицер, требовали взятку и обещали отпустить партизана”. Офицер приказал всем солдатам освободить двор Родниковых, а сам, извинившись перед врачом-майором, скрылся в гуще своих солдат. Врач карателей оказался благородным человеком. Он не только защитил семейство Родниковых от расправы, но также не позволил карателям сжечь село.

Партизан Егор Алексеевич Родников добрался ночью до хутора Ивановых в ужасном состоянии: все лицо изрублено плетьми, сильно опухло, едва мог видеть, подошвы и пятки ног исколоты. Он попросил сообщить его родным, что жив. Хозяева Ивановы обмыли кровь на лице и ногах Егора, накормили его и спрятали в надежном месте, где он находился, пока каратели покинули село и отправились в деревню Тибишет, где дали волю своим грабительским замашкам.

В деревне Капкара сожгли дома партизан Симутова, Коченкова, Подгорских со всем имуществом. Проезжая деревни Табагашет, Алексеевку и другие, каратели ограбили и сожгли много домов крестьян, сыновья и братья которых были в партизанах.

Карательный отряд наглядно показал крестьянам, что за власть Колчака, от которой пострадало много семей партизан и людей безвинных: стариков, женщин, детей. После такого бандитизма карателей мирное население еще активнее переходило на сторону партизан, многие вступали добровольцами в отряд народных мстителей.

Казнями, пытками, грабежом и пожарами колчаковцы хотели сломить волю и боевой дух сибирских рабочих и крестьян, заставить их отказаться от борьбы за Советскую власть.

Но зверства колчаковцев лишь вызывали еще больший гнев народа и усиливали борьбу за восстановление Советской власти.

После неудачных походов белочехов, Красильникова и прочих карателей партизаны Северо-Канского фронта перешли к активным действиям против гарнизонов белых войск Колчака.

Инициатива перешла в руки партизан. Колчаковцы, засев в Тасеево, Троицком солеварном заводе, в Шеломках, Рождественске, Курае, Абане и некоторых других пунктах, перешли к обороне.

Для решения всех этих вопросов был созван 2-й армейский съезд. Он открылся 8 августа 1919 года в деревне Штукатурово, в 12 километрах восточнее Тасеево. На съезде присутствовало около 400 делегатов от армии и гражданского населения. За три дня своей работы съезд рассмотрел 39 вопросов.

После съезда партизанская армия была реорганизована следующим образом: все пехотные отряды были объединены в три полка: Тасеевский, Асанский и Енисейский. Каждый полк состоял из трех батальонов трехротного состава. Кроме полков, был отряд особого назначения, несколько лыжных и других специальных частей. Конные отряды были реорганизованы в кавалерийские эскадроны.

Командующим партизанской армией Северо-Канского фронта был избран Н.М. Буда.

В сентябре 1919 года в село Апан возвратился Апанскнй партизанский батальон со всеми его отрядами. Командование батальона обратилось с воззванием ко всем партизанам, находившимся дома после временного разброда, вызванного отступлением, ко всем мелким отрядам партизан, находившимся еще в тайге, немедленно явиться в батальон или сдать оружие.

Командование батальона провело полную реорганизацию своих войск в роты, взводы, отделения, образован был кавалерийский эскадрон, команды конных и пеших разведчиков.

Было проведено собрание Апанского партизанского батальона, на котором полностью обновлено командование. Командиром батальона был избран старый большевик т. Мишин-Дворяткин. Помощником командира батальона избраны коммунисты Иванов Максим Иванович и Апанович Данила Антонович; начальником штаба - Сухотин Сергей и секретарем - Прохоров Иван. Введена строгая воинская дисциплина. Произведены выборы товарищеского суда.

По приказу армейского Совета и командующего партизанской армией Северо-Канского фронта Кучеровский отряд партизан (300 человек пехоты и 100 человек кавалерии) вливается в Апанский батальон с новым наименованием “Апанский второй сводный партизанский полк Северо-Канского фронта”. В Апанском полку на конец сентября 1919 года было под ружьем пехоты 1200 человек, кавалерии 300 человек, хорошо вооруженных.

С помощью крестьян деревни Зимник по тракту к селу Абан были сооружены окопы с накатом из бревен, бойницами, большой землянкой для засады и ходом сообщения от окопов к караульному помещению в деревне Зимник. Впереди окопов (метров на 300) возле моста через речку Киска стоял секретный пост, который должен был в случае наступления белых дать сигнал тревоги несколькими выстрелами и на лыжах скрыться в кустах.

В километре от секретного поста стоял верховой пост, который должен сообщать о подходе белых. В деревне Зимник, в караульном помещении, находились всегда в боевой готовности два взвода бойцов (60-70 человек), в окопах и землянке находилось 40-50 человек, около землянки стоял часовой. В кавалерийском эскадроне дежурил связной кавалерист для связи с полком, дислоцированным в селе Апан. По деревне постоянно ходили двое патрулей. По дороге на деревню Верховская (Забельская) кавалерия партизан в 20-30 человек каждую ночь выезжала к селу Абан и вела наблюдение за гарнизоном белых. Часто снимая посты белых, поднимали тревогу в колчаковском гарнизоне Абана. Вся эта деятельность партизанской кавалерии вызывала особый страх и ненависть к ней со стороны карателей абанского гарнизона.

Когда каратели узнали, по всей вероятности, по доносу предателя, что в деревне Зимник отсутствует кавалерия партизан, решили выбить партизан из деревни. Главные силы белых (около роты) зашли в Зимник со стороны деревни Забельской (Верховской) и заняли деревню, а со стороны абанской дороги другая рота открыла стрельбу по окопам партизан.

По тревоге партизанская пехота в составе двух дежурных взводов заняла окопы, которые подверглись обстрелу с фронта и тыла. Партизаны оказались в окружении. Белые били из винтовок и пулеметов разрывными пулями, от которых партизан спасал лес.

Командир роты партизан т. Пажильцев приказал беречь патроны и отступать ельником в сторону деревни Климовичи. Вскоре подоспевшая на помощь партизанская кавалерия под командованием Николая Герца в количестве 300 человек, спешно прискакавшая из Апана в деревню Зимник, уже не застала белых карателей в Зимнике: они поспешили удрать.

Во время этого налета белые сожгли партизанскую землянку и штаб-квартиру, расстреляли партизана Королева и ранили еще двух партизан - Годунова и Федотова.

В это время в Апанах партизаны хоронили своего отважного командира кавалерии т. Шпиндера. После похорон любимого всеми командира кавалерии партизаны снова вернулись в деревню Зимник.

Командир партизанской кавалерии т. Шпиндер почти ежедневно направлял отряды хороших, опытных кавалеристов далеко в тыл белых, вплоть до станций Иланская и Ингаш. Эти отряды вели разведку и часто отбивали обозы у белых с продовольствием и фуражом, отобранными белыми у крестьян.

Однажды т. Шпиндер с лично подобранным надежным отрядом кавалеристов решил отобрать у белых обоз с продовольствием возле деревни Котово, недалеко от станции Ингаш. Осип Шпиндер бросился на охрану обоза с криком: “Бей гадов!” Охрана была напугана внезапным нападением и долго не сопротивлялась. Она быстро почти вся была перебита, а часть убежала. Обоз отбили. Когда Шпиндер с несколькими кавалеристами стал преследовать убежавших белых охранников, его ранило разрывной пулей в колено, ранена была и его лошадь. Шпиндер упал на землю, и, когда подъехали кавалеристы, он уже был мертв от разрыва сердца.

Вместе с отбитым обозом и оружием конвоя белых привезли в село Апан и тело Осипа Шпиндера. Так погиб отважный боевой партизанский товарищ, справедливый командир, гроза белых.

10 ноября 1919 года на кладбище села Апано-Ключи состоялись похороны т. Шпиндера. На похороны выехала вся кавалерия и часть пехоты вместе с командиром зимницкого передового отряда. А тем временем белые абанского колчаковского гарнизона, узнав об отсутствии в деревне Зимник кавалерии, решили выбить партизан из зимницкой позиции, но просчитались.

К осени 1919 года положение колчаковцев на севере Канского уезда значительно ухудшилось. Партизаны широко применяли засады на дорогах, по которым передвигались белые, их пополнения, обозы и к осени 1919 года так измотали белых, что они стали совсем небоеспособны.

Гарнизоны белых, расположенные в Тасеево, Троицком, Рождественском, Шеломках, Абане и других селах, все больше напоминали осажденные островки.

Всякое передвижение белых превращалось для них в опасную экспедицию, ибо не было такого случая, чтобы они не подвергались нападению партизан, не попадали в засаду, теряя при этом людей, оружие, обозы с продовольствием и фуражом. Примером может служить один из многочисленных боевых действий кавалерийского эскадрона под командованием Иосифа Нижегородова возле села Курай.

Командование Апанского полка получило сообщение, что в Рождественский гарнизон колчаковских войск из города Канска будет идти большой гужевой транспорт с продовольствием, обмундированием, боеприпасами, под сильной охраной казаков.

Полк выделил для маскировочного налета на обоз сотню опытных, хорошо вооруженных кавалеристов под командованием Иосифа Нижегородова. Нижегородов - коренной сибиряк, низкий ростом, коренастый. С ним никто не брался бороться, отважившихся он неизменно клал на лопатки. Зимой в сорокаградусные морозы он ходил по улице в рубашке с засученными рукавами, кроме того, у него на редкость был сильный голос, от которого вздрагивали даже лошади.

Выследив (через разведку) точный маршрут обоза белых, возле села Курай партизаны произвели неожиданное для белых нападение на охрану обоза. Казаки, надеясь на свое мастерство владеть шашками, были уверены в победе над партизанами. Начался ожесточенный бой. Нижегородов намеренно громко подал команду: “Батальон, огонь!” Десятка два колчаковцев было зарублено, остальные скрылись в лесу.

Так сотня бойцов под командованием Иосифа Нижегородова разбила колчаковский полк, насчитывавший свыше 750 человек. В этом бою было захвачено около 100 подвод с оружием, продовольствием и обмундированием. Часть подводчиков во время боя повернули своих лошадей и сдались партизанам. Семь солдат из колчаковского дозора также добровольно перешли на сторону партизан. 80 солдат было захвачено в плен.

За счет трофеев отряд Нижегородова полностью вооружился винтовками и карабинами, пополнил запас патронов. Все бойцы переоделись в английские шинели, френчи и брюки. У каждого кавалериста появился вещевой мешок с бельем. Большое количество вооружения, снаряжения и продовольствия (мука, рис, сахар и прочее) было отправлено в распоряжение армейского Совета Северо-Канского фронта.

Чувствуя свою обреченность, колчаковское правительство через ставленника - начальника Енисейской губернии Бондаря, обратилось к армейскому Совету Северо-Канского фронта с предложением прекратить войну, распустить партизанскую армию по домам и сдать оружие, а колчаковское правительство гарантировало всем, сложившим оружие, жизнь.

Это предложение было изложено в документе под названием “Мирная нота колчаковского правительства Тассевской Федеративной Советской Социалистической Республике”.

Ответ на “мирную” ноту колчаковского правительства составили начальник агитационно-политического отдела Н.А. Вашкорин и его заместитель П.Н. Рытиков.

Отвергая идею мирных переговоров по существу, авторы восклицали: “Все повстанцы отвечают вам решительно: слишком поздно! Поздно! Повстанцы все, как один, говорят вместе с замученными крестьянами: будьте прокляты!”

Агитационно-политический отдел Северо-Канского фронта развернул среди белых гарнизонов агитационную работу. Партизанские листовки, разоблачая кровавую деятельность карателей, призывали солдат переходить на сторону народа, иначе их ждет позорная смерть вместе со всеми колчаковскими палачами. Солдаты из гарнизонов карателей стали перебегать к партизанам с оружием.

Наступление Красной Армии ускорило ход событий.

В Абане, кроме солдат, была организована колчаковская дружина из жителей села Абана, главным образом, из торговцев, кулаков и зажиточных крестьян (человек двести), хорошо вооруженных, под командованием торговца Мутовина Федота Павловича и двух братьев Туровых - Митрофана Семеновича и Егора Семеновича и мелкого торговца-шулера поручика Пальмина Николая. Эта четверка решала: кого расстрелять, а кого помиловать. Дружинники крепко держались за власть Колчака, боялись партизанской расплаты за свои злодеяния: грабежи, пытки, расстрелы и издевательства над партизанскими и неповинными крестьянскими семьями по деревням Абанской, Долгомостовской, Кучеровской и Устьянской волостей. Они оказывали во время восстания сопротивление, заметали следы своего преступления.

Через несколько часов после восстания (еще не утихомирилось население) партизаны Апанского полка Северо-Канского фронта неожиданно вместе с делегацией повстанцев вечером 26 декабря 1919 года вошли в село Абан.

По прибытии партизанских войск было созвано совещание (под председательством командира полка т. Мишина-Дворяткина) командного состава полка, активистов восстания, бедняков, батраков села Абан.

На совещании стояло два вопроса: отношение Советской власти к населению вообще и, в частности, к жителям села Абан; определение степени виновности предателей революции: дружинников, торговцев, духовенства и бежавших из окружающих сел и деревень к колчаковцам.

Совещание проходило в доме крестьянки Колпаковой Натальи Дмитриевны.

По первому вопросу разъяснения давал т. Мишин-Дворяткин.

По второму вопросу были подвергнуты осуждению предатели Советской власти. Все они были переданы суду по закону военного времени и по его решению в течение суток были расстреляны, в том числе и поп.

О судьбе абанского попа в воспоминаниях Александра Нагайчука сказано так: “В доме крестьянки Натальи Дмитриевны Колпаковой, где проходило совещание, на полатях сидела ученица - 12-летняя Дуняшка. Она слышала все разговоры на совещании, а главное, список военных преступников, а утром пошла в школу.

Как обычно, утром пришел в школу батюшка. Увидев Дуняшку, спросил: “Что там вчера большевики говорили?”. Дуняшка во всеуслышание выпалила: “А говорили, батюшка, что вас сегодня расстреляют”. Поп сразу побледнел, ничего не мог больше ни спросить, ни сказать, ушел из школы домой. Жил он напротив школы. Через некоторое время в окно ребятишки видели, как Николай Герц арестовал попа и повел его в штаб полка”.

За что же попа судили и расстреляли? Поп был в числе главных преступников. Кроме того, что он после каждой обедни читал проповедь, проклинал партизан и призывал всех православных бороться и вылавливать партизан, он был сыщик, провокатор, ежедневно лично докладывал Пальмину о событиях в тылу белых.

Тем временем партизанский полк занимался очищением Абанской и Устьянской волостей от скрывающихся контрреволюционеров. Кроме того, перед полком стояла задача учредить и восстановить Советскую власть в вышеуказанных волостях.

В частности, в Абане была проведена партийная конференция, на которой первым секретарем волостного комитета РКП(б) был избран т. Конюхов Михаил Ефимович, политический ссыльный, старый коммунист.

Председателем волисполкома на волостном съезде Советов был избран Монид Григорий, рабочий, партизан, коммунист, его заместителями - Васильков и Фадеев - коммунисты, партизаны из села Долгий Мост. Заведующим земельным отделом волисполкома избрали Батурина - крестьянина, коммуниста, партизана, заведующим отделом народного образования - Сеньковского - рабочего, коммуниста, партизана.

Народным судьей избран Нюня, народным заседателем - Антонов, оба партизаны. Начальником милиции назначен Витюков Трифон - коммунист, партизан, из деревни Молоканка, начальником продовольственного отдела волости - Томилин-Рубан - рабочий, партизан, заведующим больницей и лазаретом - Погуда Михаил, партизан.

Частная торговля была закрыта, все товары, ценности, здания национализированы, проведен учет, и все функции товаропроводящей сети переданы волостному потребительскому обществу, председателем правления которого был избран Клопов, беспартийный.

Председателем кредитного товарищества избран Нагайчук Федор Ксенофонтьевич, коммунист, партизан, членами правления - Лунев и Сухарев, беспартийные жители села Абан.

Так было сформировано руководство Абанской волости, партийных, советских и хозяйственных органов и восстановлена Советская власть в Абанской, Долгомостовской и Устьянской волостях.

В начале 1920 года партизаны начали наступление на город Канск: Тасеевский первый сводный партизанский полк Северо-Канского фронта с северо-западной стороны, Апанский второй сводный партизанский полк Северо-Канского фронта с северо-восточной стороны.

Когда Апанский полк партизан был уже у стен военного городка, навстречу партизанам вышли с красным знаменем парламентеры, которые доложили, что под руководством подпольной организации РКП(б) в городе Канске совершен переворот, все командование колчаковского запасного стрелкового полка города Канска арестовано, а те, которые оказывали сопротивление, убиты. Так была ликвидирована власть колчаковцев в Канске, а затем и восстановлена Советская власть в городе.